Читать книгу - "История России. Славяне до IX в. –1304 г. - Александра Осиповна Ишимова"

Долгорукого на киевском престоле – Ростислав Мстиславич. Он назначил великим князем племянника своего Мстислава II Изяславича – князя, уже славного военными делами.

Новгородцы, узнав о смерти Ростислава, забыли клятву, которую дали ему, изгнали сына его Святослава и попросили великого князя прислать к ним государем сына его Романа.

Мстислав II знал, что несправедливо было бы исполнять требование своевольного народа, знал, что Андрей Георгиевич, сильный, всеми уважаемый князь суздальский, принял под покровительство изгнанного князя новгородского, и потому сначала не хотел отпустить Романа в Новгород, чтобы тем не рассердить Андрея, но потом решился сделать это. Ещё хуже отца поступил молодой Роман. Как только он приехал в Новгород, тотчас объявил новым подданным своим, что будет мстить за них всем князьям, защищавшим прежнего государя их, и пошёл разорять города полоцкие, смоленские и суздальские.

Андрей Георгиевич вступился за обиженных и хотел наказать не молодого, безрассудного Романа, а того, кто несправедливо послал его к новгородцам, – великого князя Мстислава. Многие из князей были уже недовольны им.

Андрей видел, что ему представлялся случай унизить навсегда важность великого князя киевского и сделаться старшим над всеми русскими князьями. Он спешил воспользоваться этим случаем и уговорил недовольных князей идти на Киев. Их было одиннадцать. Каждый привёл с собой своё войско; главным начальником всех был Андрей Георгиевич. Они окружили Киев.

Мстислав защищался храбро два дня, на третий древняя столица Олега – мать городов русских – взята была приступом. Воины союзных князей силою ворвались в Золотые ворота и, к стыду своему, забыли, что побеждённые жители Киева были, так же, как и они, русские. Великий князь Мстислав ушёл с братом своим в Волынь.

С тех пор великим князем стал Андрей Георгиевич Боголюбский. Столицей его был уже не Киев, сделавшийся простым удельным городом, а Владимир-Залесский, город новый, бедный, но счастливый, потому что государь любил его.

Убиение Андрея Боголюбского

1174 год

Понимая, что все несчастья России происходили от её разделения на многие удельные княжества, желая видеть её под властью одного государя, Андрей Боголюбский доказал нам, что он был князь умный. Храбрость его была также известна с молодых лет, когда происходили частые войны за киевский престол у отца его Георгия с Изяславом II.

Но эти способности Андрея Георгиевича очень ослабли в старости. Совесть упрекала его за разграбление Киева: всякое несчастье, случавшееся в государстве его, он почитал наказанием Божиим за грехи свои и потому проводил большую часть времени в молитве, а государственные дела поручал боярам, которые грабили и притесняли народ. Андрей Георгиевич не думал, что таким поведением он ещё более увеличивает вину свою перед Богом, теряет любовь народа и доставляет дурным людям случай не бояться справедливости законов. Дерзость таких людей дошла наконец до того, что они сговорились убить его!

Такие злодейства случаются в истории народов и всегда доказывают грубые и жестокие нравы их, необразованность и призывают гнев Божий на ту несчастную страну, где они происходят. Так было и с новым Великим княжеством.

Вы знаете, что Андрей Боголюбский женат был на дочери боярина Кучки. Нежно любя прекрасную супругу свою, великий князь любил всею душой и братьев её. Оба они занимали важные места при дворе и жили очень счастливо. Вдруг один из них совершил преступление, за которое по законам следовало наказать его смертью. Он думал, что брат великой княгини избавлен будет от этого наказания, или, лучше сказать, он надеялся на слабость великого князя, но на этот раз Андрей Георгиевич поступил иначе, и через несколько дней голова Кучковича была отрублена. Брат его Яким возненавидел за это Андрея и подговорил двадцать своих друзей и товарищей отомстить великому князю. Злодеи, в числе которых были Пётр, зять Якима, и Анбал Ясин, казначей князя, решили собраться в Боголюбове 29 июня, в день Петра и Павла.

Когда князь уже помолился Богу и лёг в постель в своей ложнице[18], заговорщики тихонько вошли во дворец, и прежде всего в княжеский погреб, к Анбалу, который напоил их допьяна.

В таком положении злодеи потеряли последний остававшийся у них страх, с неслыханной дерзостью и злобой перерезали всю стражу и подошли к дверям ложницы. Князь проснулся от шума и спросил: «Кто там?» – «Прокопий! – отвечал один из злодеев, называя имя княжеского любимца. – Отвори, государь!» Но Андрей узнал, что это голос не Прокопия, и не велел отроку, бывшему при нём, отворять дверей. Тогда убийцы одним ударом вышибли их и ворвались в ложницу. Несчастный князь вскочил с постели и долго защищался. Но он был безо всякого оружия, один с молодым отроком, злодеи же имели всё, что только можно было иметь в то время, – сабли, мечи и копья, и их было двадцать человек! Они рубили и кололи его до тех пор, пока он, сказав: «Господи! В руце твои предаю дух мой!» – не скончался. Убийцы вышли из ложницы и отправились окончить грабежом своё ужасное преступление.

Бог, приняв на небо душу князя, так прогневался на землю Русскую за это злодеяние, что, казалось, совсем оставил её. Это говорили все добрые люди того времени. Они видели гнев Божий в тех ужасах, какие происходили после кончины государя. Убийцы его разграбили погреба и казну княжескую, разбежались по городку Боголюбову, сзывали к себе всех жителей, чтобы вместе идти грабить дворец и дома боярские. Не нужно сказывать вам, что все дурные люди тотчас послушались их. Ворвавшись во дворец, они вытащили тело князя и бросили его в огороде безо всякой одежды. Верный слуга его Козьма Киевлянин едва мог выпросить у злого Анбала ковёр, чтобы покрыть его и отнести в церковь. И даже туда безумный народ не пустил своего князя. Все причетники были пьяны, и сторож велел положить тело на паперть. Жалко было смотреть и слушать, как добрый Козьма, горько рыдая над телом и целуя покрытые кровью руки государя, говорил: «О добрый князь мой! Никто из слуг твоих не узнаёт тебя, который так ласково принимал и угощал во дворце своём всякого – и грека, и латина, и болгара, и еврея! А тебя и в храм Божий не пускают!»

Никто не пришёл утешать его, он плакал один. Да и некому было разделять его горесть: весь народ был в ужасе и смятении. Одни убивали и грабили, другие прятались от убийц и грабителей, третьи плакали об убитых. Одним